Одним из низх был день вчерашний...
Раннее(в моём совином понимании) утро - это часов 9. Светит солнышко, но у горизонта ходят тучки. "Ура, говорю я себе,- лето!" Выхожу из дома в поисках воздушных шаров. Коих нашлось 7 штук, правда, почему-то в продуктовом магазине, но подобные мелочи меня нисколько не заботят, ведь у меня сегодня замечательный день. Я так решила. Смотрю на шарики, как на чудо из чудес, четыре из них надуваю прямо в трамвае. Трамвай новенький и идет по пятому маршруту, в трамвае сидят люди и не обращают внимания на меня и мои действия. Я улыбаюсь и чувствую себя немножко доброй волшебницей.
читать дальше"Кто ходит в гости по утрам, тарам-парам, парам-тарам". Мне весело и легко, и хочется, чтобы моё настроение передалось Алке, я вручаю ей шары, а она угощает меня вкусным тортом с вишней. А потом во мне просыпается птичка говорун, ведь после Питера мы еще не встречались. Ухожу я ближе к обеду, очень довольная тем, что удалось встретиться.
Мы с Камиллой немножко коварно встречаем Милку у подъезда ромашками и тремя оставшимися воздушными шарами. Мила удивлена, она улыбается, и мне от этого тоже очень тепло на душе. Лес тих, в него еще не успели набежать ошалевшие от городской духоты люди и наполнить его гомоном детей, подвыпившими воплями молодежи, лаянием собак. На солнце набегают тучки, и на лесной полянке Камилла, одной рукой придерживая вотоаппарат, а другой активно размахивая, вопит на них: "Кыш, кыш!" Мила улыбается, а мне кажется, что маленькая новая жизнь внутри нее улыбается тоже. Фотоаппарат щелкает затвором, а я, не мешая девушкам, развешиваю на молодом клёне мандалы и ловцы снов. Я снова добрая волшебница. Всё получилось, так как мы задумывали.
Возвращаюсь домой лишь затем, чтобы подхватить Мартина и снова бежать. Катакомбы - от этого слова холодок бежит по коже. Немножко таинственное, совсем не из моего мира, но ведь как хочется туда попасть...Мартин торопит, опаздаем мол, и я не успеваю даже переодеться, но возможно я и не первая, кто лезет во мрак и холод подземелья в юбке и босоножках. Да, не уместно, да, нелепо, да, здорово.
Где-то далеко гремит гроза, а воздух густой и тяжелый, мы прячемся от него в прохладу штолен, намечая у входа аккуратно привязанную нить. "Ариадна, блин,"- улыбается Мартин. "Не, мы и без нее не потеряемся, говорит Фистан,- там на стенах везде стрелки, и у нас есть карта." А я, пользуясь невольной аллюзией, размышляю, водится ли в штольнях минотавр. А у Аленки лицо такое, словно она обдумывает ту же проблему. В пещере прохладно, но после душного воздуха надземного мира, это даже приятно. Мы блуждаем по переходам, постоянно забирая вправо. Фистан обещает где-то там остатки путей железной дороги и мы идем, подсвечивая фонариками путь. Мне очень интересно, хотя в голове постоянно крутится мысль о том, что именно так начинаются всякие американские ужастики, но я отмахиваюсь от нее, как от надоедливой мухи. И правда же - не страшно совсем. На поверхности начало одиннадцатого, а еще там прошел дождь, так что я весело спускаюсь от пещеры, скользя и загребая голыми ступнями грязь, а потом в ближайшей луже мою ноги - хуже то не будет. Недалеко от остановки Минлесхоз висит огромный баннер с медведьей мордой, на котором баллончиковой красной сделана надпись: "Не стреляй, погладь!", что Мартин радостно и делает, пока я разглядываю большие пальцы ног сквозь мутноватую теплую воду в луже. "Ну и семейка, - доносится до меня смех Алёнки, - один с медведем обнимается, другая в луже ноги моет". Нам тоже смешно и неимоверно здорово. На нас надвигается огромная тяжелая туча, сверкая и гремя. Мы смеёмся и когда небо проливается дождем, и когда Аленка, недовольно фыркая, прячется под зонт (толку от этого чуть). Мне хочется кричать и танцевать, стать дикой совсем и пугать прячущихся под крышами остановок людей.Ещё! Ещё! Пока мы успеваем добежать до ближайшей, все промокаем до нитки. Первому попавшемуся троллейбусу не повезло, он ехал до театра кукол, но узнали мы это лишь тогда, когда расплачивались с кондуктором. Таким образом, мы были не только чрезвычайно мокрыми пассажирами, но и, к тому же, очень шумными. Правда, когда мы, наконец, добрались домой, я рухнула без сил, хотя и понимала, что этот сумасшедший день стоил того. /MORE]